Автор: Джон Йоменс (Jon Yeomans)
(The Telegraph) - Алмазная отрасль находится на перепутье. Кимберлийский процесс (Kimberley Process) - схема, разработанная для сертификации того, что алмазы являются «бесконфликтными», находится под давлением, с требованием о реформировании. Ранее считавшийся знаковым соглашением между отраслью, правительствами и НПО, он подвергался нападкам из-за многочисленных недоработок. Может ли он восстановить доверие к отрасли, и могут ли потребители быть уверены в том, что они покупают?
В течение многих лет в алмазном бизнесе доминировала алмазодобывающая компания De Beers, которая контролировала глобальные цены за счет покупки и продажи алмазов, неограненных алмазов у своих конкурентов. Но новый век принес значительные изменения. Столкнувшись с антимонопольным давлением со стороны Соединенных Штатов, De Beers отказалась от своей картельной системы, проложив путь для роста российской АЛРОСА, сейчас являющейся крупнейшим производителем алмазов с точки зрения объемов, а также множеству игроков поменьше.
В то же время производители алмазов вынуждены были столкнуться с широкой торговлей так называемыми «конфликтными» или «кровавыми алмазами». По определению учредительного положения Кимберлийского процесса, это алмазы, используемые для финансирования конфликтов против правительств, например, гражданской войны в Анголе, которая велась с семидесятых годов прошлого века до 2002 года.
Необходимо было найти решение, и в 2000 году группа участников отрасли, официальные лица правительств и наблюдатели встретились в Кимберли, ЮАР.
В результате этого в 2003 году была создана Сертификационная схема Кимберлийского процесса (Kimberley Process Certification Scheme, KPCS), поддерживаемая ООН. Три года спустя, вопрос о «кровавых алмазах» получил глобальное освещение благодаря одноименному фильму с участием Леонардо Ди Каприо.
В настоящее время 81 страна имеет соглашение с Кимберлийским процессом, включая страны, добывающие алмазы, например, ЮАР и Ботсвана, и те, которые являются крупнейшими потребителями, например, Соединенные Штаты, Китай и Индия. Алмазодобывающие страны могут получать сертификаты КП для подтверждения происхождения своих камней. Но критики утверждали, что этого недостаточно.
В прошлом году Мартин Рапапорт (Martin Rapaport), оригинал отрасли, шокировал гостей на конференции, назвав этот процесс «чушью». В декабре канадская НПО Impact (Влияние) вышла из этого процесса, заявив, что он потерял «легитимность» и что «потребителям продают то, что не является подлинным». Она присоединилась к группе Global Witness (Глобальный свидетель), которая проводит кампании и является еще одним основателем KPCS, и вышла из процесса в 2010 году. Основная претензия критиков заключается в том, что определение конфликтных алмазов Кимберлийским процессом крайне недостаточное.
Иэн Смилли (Ian Smillie), один из организаторов кампании, который помогал разрабатывать эту схему, говорит: «В начале нам нужно было определение конфликтных алмазов. Поэтому определение хорошо подходило для наших целей. Мы не предвидели, что правительство, которое было членом Кимберлийского процесса, будет использовать насилие для его введения, но именно так и произошло в Зимбабве».
Из доклада, предоставленного организацией Human Rights Watch (На страже прав человека), стало известно, что зимбабвийская армия по приказам правительства Мугабе (Mugabe), убила 200 человек, когда в 2008 году она захватила алмазное месторождение Маранге (Marange). Тем не менее, несмотря на давление со стороны некоторых членов KPCS по исключению Зимбабве, ей было разрешено продолжать экспортировать свои алмазы.
В алмазной отрасли большинство драгоценных камней поступает из алмазодобывающих регионов Африке, России или Канады в мировые крупнейшие центры огранки и полировки, Индию и Израиль, часто через хабы в странах Персидского залива. Система гарантий обеспечивает аудиторское отслеживание каждого алмаза, отгруженного на экспорт. Но многие утверждают, что сертификационную схему в месте происхождения невозможно заставить работать.
Немногие отрасли, если есть такие, могут гарантировать аудиторское отслеживание товара. Основная проблема с алмазами – это их высокое соотношение стоимости к весу: немного других вещей на планете стоят так много, будучи такими маленькими и легкими для транспортировки. «Алмаз пройдет через много рук прежде, чем он попадет в магазин», - говорит Смилли.
«Все, что нужно сделать контрабандистам, так это найти слабое звено в цепочке поставок», - объясняет Майкл Гибб (Michael Gibb) из Global Witness. Он приводит пример с камнями из Центральноафриканской Республики, которые «выдаются за камни из соседних стран».
Критики говорят, что алмазы слишком легко могут контрабандно перевозиться через границу и смешиваться с боксами, сертифицированными KPCS, или вообще сопровождаться поддельными сертификатами. Еще больше осложняет ситуацию то, что сама KPCS выдает сертификаты «смешанного происхождения», чтобы партии алмазов могли поступать из более чем одной страны.
В настоящее время новое поколение ушлых контрабандистов, использующих зашифрованные приложения и социальные сети, способны перемещать товары и обогащаться, лишая свои страны столь необходимых налогов.
«Кимберлийский процесс был огромным достижением и продолжает выполнять важную работу, - говорит Гибб. – Но он не может решать все эти проблемы сам». Кирон Ходжсон (Kieron Hodgson), аналитик алмазной отрасли из Panmure Gordon, соглашается: «В свое время Кимберлийский процесс был блестящим, но он отстал в вопросе о том, что имеет значение для потребителей и ритейлеров, как и для производителей алмазов и инвесторов».
Бизнес бриллиантовых ювелирных изделий, достигающий $80 млрд (£57 млрд), не отличается от рынков других предметов роскоши, например, часов или iPhone, добавляет он.
«Если они не связаны самыми высокими этическими рамками, вы рискуете, с точки зрения ритейлеров. Вообще, вы должны давать потребителям то, что они хотят. И никто не хочет покупать камень, который добыт с использованием детского труда».
На самом деле, у этого процесса есть мало что сказать о нарушении прав человека в цепочке поставок или в ходе старательской добычи, на долю которой приходится около 15 процентов алмазов на глобальном рынке. Примерно 1,5 млн человек в Африке и некоторых частях Южной Америки заняты в этой форме добычи, поддерживая еще 10 млн членов семей. Эти люди часто работают неофициально в небезопасных условиях и под угрозой применения насилия, добывая алмазы в руслах и долинах рек.
Эти аллювиальные алмазы часто находятся близко к поверхности земли и разбросаны на участке площадью много сотен квадратных миль, - объясняет Смилли. – Они являются очевидным источником дохода для очень бедных людей: все, что им нужно, это лопата и сильная спина». Смилли создал организацию Инициатива развития алмазной отрасли (Diamond Development Initiative), которая предназначена для повышения стандартов для старателей в нижней части цепочки поставок, и которым, как он считает, Кимберлийский процесс не уделяет внимания.
В последние годы алмазная отрасль пострадала от падения цен и растущей угрозы со стороны синтетических алмазов, выращенных в лаборатории. Но это привлекает внимание к проблемам в ее цепочке поставок и к репутационной угрозе, которую они несут. На прошлогоднем пленарном заседании в Брисбене Кимберлийский процесс сам согласился серьезно рассмотреть вопрос об изменении своего определения конфликтных алмазов и соблюдении его правил.
В этом году Еврокомиссия будет председательствовать в процессе. В своем письме с уведомлением о начале работы Хильда Хардерман (Hilde Hardeman), представитель ЕС, говорит, что 2018 год будет «важным годом для Кимберлийского процесса», так как он будет работать с целью обеспечения возможности «остаться соответствующим своему целевому назначению».
Всемирный алмазный совет (World Diamond Council), который представляет отрасль, поддерживает реформу. Стефан Фишлер, исполняющий обязанности президента WDC, отмечает, что при своем узком определении конфликтных алмазов KPCS была чрезвычайно эффективной, достигнув показателя успеха близкого к 99 процентам. Но он говорит: «Нам нужно расширить сферу деятельности Кимберлийского процесса». Он поддерживает призывы о создании секретариата KPCS, занятого полный рабочий день, который перевел бы орган «на профессиональную основу» и придал бы бόльшую жесткость системе экспертной проверки, с помощью которой страны строго следят за соблюдением правил друг другом.
Правила Кимберлийского процесса внесены в законодательство каждой страны-участницы, что затрудняет введение быстрых изменений. Кроме того, решения должны приниматься единогласно, а не большинством голосов.
Фишлер допускает, что эти структуры могут «расстраивать», но добавляет, что «консенсус также создает очень сильную поддержку». Он говорит, что «серьезное представление» о том, как KPCS будет изменяться, включая ее подход к старательской добыче, должно быть готово к концу 2018 года.
Применение новой технологии тоже могло бы сыграть важную роль в будущем сертификации, принимая во внимание то, что De Beers следует схеме, которая для отслеживания алмазов может принять блокчейн, цифровую технологию ведения учетного журнала, поддерживающую биткойн. «Это делает им честь, - говорит Ходжсон. – Они просто не сидят и не ждут, когда Кимберлийский процесс скажет «может быть, нам следует это делать».
Но процесс развивается, Гибб утверждает, что «не ставится цель убедить потребителей не покупать алмазы у определенных стран».
«Некоторые страны с высоким риском могут поставлять чистые алмазы, - отмечает он. – Вопрос больше касается того, как они торговались, а не то, откуда они».
Фишлер, кроме того, бросает вызов группам «гражданского общества», который вышли из процесса. «Да, это трудно, но какая есть альтернатива? Давайте не будем забывать, что это государственный процесс с участием 81 страны. Я не думаю, что уход является решением. Мы обязаны остаться».
