(thediamondloupe.com) – Джон Тилинг (John Teeling) является исполнительным председателем правления Botswana Diamonds PLC, одной из самых преуспевающих компаний, занимающихся геологоразведкой и разработкой проектов, связанных с алмазами, у которой есть лицензии на проведение геологоразведочных работ в Ботсване и ЮАР. Учитывая его 40-летний опыт работы в области природных ресурсов, его часто называют «серийным предпринимателем», и он участвует в работе ряде других геологоразведочных компаний, работающих на Лондонском рынке альтернативных инвестиций (AIM). Примечательно то, что он был основателем African Diamonds, которая открыла месторождение AK6 в Ботсване, предприятие, которое на самом деле стало знаменитым рудником Карове (Karowe) компании Lucara. African Diamonds в 2010 году была приобретена компанией Lucara Diamond Corp. примерно за $90 млн. Недавно он посетил The Diamond Loupe в Антверпене вместе с Робертом Буке (Robert Bouquet), коммерческим директором компании Botswana Diamonds. Ниже приводятся выдержки из нашей увлекательной беседы.
The Diamond Loupe (DL): Botswana Diamonds недавно подписала Меморандум о взаимопонимании с Vast Resources на проведение геологоразведочных работ по поиску алмазов в Зимбабве. Не расскажите ли нам об этом проекте и вашем опыте работы в Зимбабве? Вы там работали в течение 30 лет, но в 2011 году вы ушли. Был ли он перспективным с точки зрения горной добычи, и был ли ваш уход больше политическим вопросом?
Джон Тилинг (ДТ): Да. Полностью и абсолютно политическим. Это страна, которой посчастливилось иметь огромные ресурсы. У нее также была хорошая инфраструктура, что имеет важное значение. У нее также были хорошие права собственности (права на лицензии на проведение геологоразведочных работ по английским законам), хотя и с проблемами. Только недавно эти права стали вызывать подозрения. Имелись все навыки, потому что они занимались горной добычей с 19-го века. У них есть специалисты по горной добыче в третьем поколении, чего не встретишь в большинстве европейских стран. Они были очень хорошими.
Потом, есть такие вещи, как поставки, вся поддержка в Зимбабве. После одностороннего объявления независимости они вынуждены были развивать у себя разные технические компании и цепочки поставок. Если ломалась какая-то деталь, они делали ее для вас сразу же. В других частях Африки вы бы ждали по шесть недель, чтобы ее прислали. Так что, это было прекрасное место для работы.
Все ухудшилось в 2011 году. я больше не мог там выживать и ушел. Я довольно рад вернуться на этом этапе, но стоить заметить, это «пробный шар». Есть ли там возможности в области алмазов и других полезных ископаемых? Да, есть. Я не знаю, что осталось на участке Маранге (Marange), но может быть, что-то осталось. Я просто не знаю. Это нужно проверить. Нужно обойти участок.
Это будет не так легко и так дешево, как было для китайцев, которые просто сняли сливки с [аллювиальной горной добычи]. Будут ли проблемы с местными, которым нанесли вред? Да. Не имеет значения, какой у вас президент, они считают, что с ними жестоко обошлись. А с ними жестоко обошлись? Да, конечно. Всегда будут существовать вызовы, но я довольно рад вернуться и взглянуть на это. Мы не будем тратить значительные средства на этой стадии.
В ожидании «выброса»
DL: Глядя на алмазопровод в вашей презентации корпорации, похоже, что Торни Ривер (Thorny River) является самым дальным проектом. Можете ли вы рассказать нам подробнее о деятельности компании Botswana Diamonds?
ДТ: Торни Ривер [флагманский проект Vutomi в ЮАР] на самом деле является самым удаленным с точки зрения разработки, и наша предварительная технико-экономическая оценка проекта будет закончена к концу месяца. Мы проявили особую активность в ЮАР, в старой зоне действия De Beers, в основном благодаря нашему неутомимому управляющему директору Джеймсу А. Х. Кэмпбеллу (James AH Campbell). Система кимберлитовой дайки Торни Ривер простирается к востоку от рудников Клипспрингер (Klipspringer) и Марсфонтейн (Marsfontein).
Что касается ее, мы ищем выброс породы [«выброс породы» - это термин в горной промышленности для вздутия на дайке], который может представлять больший интерес, чем кимберлитовая трубка, но по сути они одинаковые. Если мы найдем еще одно месторождение типа Марсфонтейн, будет хорошо – содержание там было просто невероятным, что-то порядка 170 каратов на сто тонн руды, и при этом качественных камней. Компании De Beers хватило четыре дня, чтобы окупить свои инвестиции. Если мы найдем еще одно месторождение типа Клипспрингер, уже не так хорошо, но мы им займемся.
DL: Какой запас времени у Торни Ривер?
ДТ: Торни Ривер имеет промышленные запасы или не имеет. Мы узнаем это через месяц. Мы считаем, что можем создать низкозатратное производство за $15 млн, но трудности с лицензиями, в частности, разрешения на водоснабжение представляют большую трудность. На это нужно время. Но на Клипспрингере это есть [там есть существующая установка в 10 км по дороге от Thorny River, в 4 км, если напрямик]. Если мы сможем использовать установку Клипспрингера, и если будет принято решение о продолжении работы, то до начала производства будет 18 месяцев. Логично предположить, что мы привезем товар в Антверпен.
Принимая во внимание то, что мы сделали, мы надеялись, что у нас будут предварительно оцененные запасы около миллиона тонн. Сейчас, они очень небольшие по сравнению с другими проектами, но содержание хорошее и хорошее качество. Мы считали, что есть смысл превратить его в небольшой рудник. это все еще планы. Мы считаем, что у нас один - два миллиона тонн, но мы не получили крупных камней, которые должны были бы добыть, и мы не знаем, почему, потому что, согласно распределению алмазов, они должны были бы быть там. Оценки, вероятно, ниже ожидаемых, но все может быть в порядке. На этой стадии мы все еще положительно смотрим на то, куда будем двигаться. Руда есть, ресурсы есть. Вопрос в том, являются ли они экономически целесообразными. Когда в следующем месяце завершится предварительная технико-экономическая оценка проекта, потребуется 6–8 недель на принятие решения о следующей стадии.
DL: Какова вероятность получения доступа к установке на Клипспрингере?
ДТ: Идут переговоры. Прогресс есть. Было бы идеально использовать давальческую схему на первую пробную горную добычу, когда они проводили бы переработку нашего материала. Может потребоваться переработать 10 000 тонн. Сейчас они должны делать это для нас, потому что это означало бы получение денег для них, но не всегда так делается. Мы хотели бы сделать что-то подобное. Если бы у нас была ситуация, что они возьмут 10 000 тонн, мы бы просто добыли такой объем и пропустили его, это было бы идеально. Об этом и идут переговоры в ЮАР. Но то, что это логично и коммерчески выгодно, не означает, что так и будет сделано.
Огромный потенциал у Maibwe, Ботсвана
DL: У вас много существующих проектов, находящихся на разных стадиях, начиная от геологоразведки и заканчивая изысканиями и бурением. Есть ли в частности какой-то, который заставляет чаще биться ваше сердце? Или находка типа выброса породы является чем-то полностью непредсказуемым?
ДТ: Это довольно предсказуемо. Эти системы жил имеют выбросы. Вопрос в том, где они. То, что заставляет наше сердце биться чаще, это что-то типа Maibwe [совместного предприятия BCL (51%), Future Minerals (20%) и Siseko (29%) в Ботсване] в пустыне Калахари, где они нашли кимберлиты и они были алмазоносными. Содержание было чрезвычайно хорошим … настолько хорошим, что его не следует говорить. Это еще нужно подтвердить. Нет смысла объявлять такое, такие невероятные показатели, и, как я сказал, у нас не было возможности подтвердить их.
Но мы нашли кимберлиты, и мы нашли алмазы. Так что есть большая возможность. На этой стадии она, вероятно, самая лучшая, с потенциалом роста. Остальное находится на ранних стадиях. Мы провели предварительную работу на ряде лицензий, мы выявили аномалии. Следующей стадией будет бурение еще пары скважин. И все, что вы пытаетесь сделать, это получить что-то такое и сузить его. Ботсвана все еще остается для нас очень привлекательной.
Роберт Буке (РБ): Botswana Diamonds работает уже шесть или семь лет, с 2011 года. она выполнила все, что говорила, в рамках бюджета, используя экологически и социально правильные методы работы. У нас было совместное предприятие с АЛРОСА. Мы, возможно, были самой преуспевающей, активной геологоразведочной компанией из юниоров в южной Африке.
ДТ: На ранней стадии! Могут спросить, какие вы безумцы, что занимаетесь ранней стадией? Я все время говорю это себе!
«Я играю на жадности».
DL: Так почему тогда вы занимаетесь этим? Потому что вы занимались этим на проекте АК6, которая стала рудником Карове компании Lucara?
ДТ: Да, и тогда вы можете сказать, что вероятность найти что-то подобное составляет сотни, если не тысячи к одному, так почему же вы испытываете судьбу? Я иногда так думаю. Я говорю себе, «тебе надо было уйти». Мы нашли месторождение, мы получили свои деньги…
РБ: Вероятность найти еще одно становится выше, но повторить Карове сложно.
ДТ: Да, повышается, и это трудно. Месторождение Карове находится в числе пяти лучших в мире с точки зрения качества. Это трудновыполнимая задача. Я бы согласился на небольшое Карове. Я бы согласился на Торни Ривер, если оно будет целесообразным. Нам необходимо одно из таких, чтобы работать. Я хочу заниматься производством алмазов. На этой стадии, вместо того, чтобы заниматься геологоразведкой, я бы лучше занимался производством алмазов. мы хотели бы заняться добычей алмазов. поэтому, если мы сможем это сделать, мы думаем, что мы будем.
Рынок в последние шесть – семь лет принес гораздо бόльшую стоимость производителям алмазов, чем геологоразведчикам, работающим с нуля. Мало интереса было проявлено к начальному этапу поисковых работ. Они свернуты. Многие инвесторы перестали этим заниматься. Многие из моих инвесторов прекратили этим заниматься. Они потеряли бόльшую часть своих денег. Но необходимо понимать, что мы занимаемся именно этим. Мы на самом деле проводим бурение непродуктивных скважин. Мои акционеры терпеть не могут, когда я говорю это. Они спрашивают: «Зачем вы бурите непродуктивные скважины»? Потому что это то, что вы занимаетесь. Вы отправляетесь, не ожидая, что обнаружите все до единой … или, может быть, обнаружите, но вы не находите их. Просто не находите. Это не является природой высоко рискованной геологоразведки. Вам необходимо принимать высокий уровень неудач. Им не нравится это слово. Но это необходимо понимать. Может быть, я полностью невосприимчив после сорока лет такой работы (смеется).
DL: Как вы передаете инвесторам чувство надежды, которая превышает риск?
ДТ: Жадность. Я хотел бы иметь возможность сказать красивее. Хотя, как я говорил раньше, я предлагаю романтику, это не так. Реальностью является пустыня Калахари, которая совсем не так романтична. Я не «продаю» историю, я «продаю» тайну. Но на самом деле я играю на жадности. Потому что, если бы вы пришли ко мне в African Diamonds в самом начале, то вы бы увеличили свои деньги в 90 раз. Это не плохо. Даже средний парень, который присоединился, когда акции были по 2 пенса, увеличил свои инвестиции в 40 раз. Акции Botswana Diamonds сейчас 1,2 пенса, поэтому есть большой потенциал роста.
Сценарий African Diamonds случается очень редко, но на этом вы стараетесь играть. Вы также играете на том, что мы сами вкладываем свои деньги в это. Люди следуют за вами, так как вы рискуете своими собственными деньгами. Они полагаются на ваш опыт и знания, ожидая, что мы сможем снизить уровень риска. Все-таки, юниорской горнодобывающей компании очень трудно получить деньги. Они говорят, что вам нужно полагаться на семью, друзей и дураков … а дураков уже нет… может, и друзей тоже!
В поисках алмазов мы отправляемся в Ботсвану, а не в Ирландию. Вы можете посчитать этой шуткой, но некоторые люди проводят бурение скважин в таких местах, где нет алмазов. Вы удивляетесь, почему они это делают? Ну, люди идут туда, где есть алмазы. Это первое, что нужно делать. Нет смысла идти туда, где их нет. Вы пытаетесь занять самый лучший участок, и мы надеемся, что мы правильно выбираем участок. Мы также пытаемся использовать наилучшую технологию, поэтому мы привлекли АЛРОСА и ее специалистов, ради новой технологии.
АЛРОСА приносит технологию
DL: Можете ли вы нам рассказать о совместном предприятии с АЛРОСА? Алмазное сообщество обратило на это внимание, когда вы об этом объявили. Они собирались принести технологию, средства…
ДТ: Они не принесли средства, но они принесли технологию. Технологию, позволяющую смотреть сквозь песок, это прежде всего. Но что оказалось гораздо лучше, они привезли мобильные лаборатории с собой. Обычно в алмазном деле, когда вы делаете отбор проб почвы, вы отправляете их в традиционное место в Йоханнесбурге и ждете, может быть, шесть недель. И обычно вы заканчиваете свою программу, прежде, чем они вернутся к вам и будет сообщение: «Вы находитесь не в том месте».
АЛРОСА делает это за два дня. Прямо в пустыне! Они поставляют материал в лабораторию и говорят: «Вы получаете самые лучшие результаты вон там, идите туда». Я считаю, что это потрясающе и это действительно очень эффективно для маленькой компании. если ничего больше не случится с АЛРОСА, будут или нет еще какие-то геологоразведочные работы, нам действительно необходимо использовать эту технологию. Технология, позволяющая видеть через песок, с помощью геофизических методов, была на самом деле разработана для того, чтобы вести поиск в условиях тундры в Сибири, они сказали, что они не только могут идентифицировать аномалии, которые являются кимберлитами, но также идентифицировать те, которые, вероятно, являются алмазоносными.
Последнее свойство этого метода было уникальным для геологоразведки в поисках алмазов. некоторые люди могут сказать вам: «Мы можем найти кимберлит», но они не могут сказать, есть ли там алмазы или нет. Необходимо вести бурение. АЛРОСА пришла и сказала: «Мы можем сказать вам». Этого пока не произошло. Необходимо также учитывать, что три года – это не большой срок для работы в такой местности, как эта. Совсем не большой срок, при невероятно маленьком бюджете. Полтора миллиона в год – это ничего. Пока еще нет определенности, но мы продолжим использовать самые лучшие технологии из имеющихся. Они говорят, что технология меняется каждые двадцать лет, а потом надо снова начинать. В алмазной отрасли нужно снова проводить геологоразведку.
DL: собирается ли совместное предприятие продолжать работу?
ДТ: Мы не знаем. Там новое руководство. Мы принялись за работу в январе этого года. мы выполнили работу, намеченную на 2018 год, и только-что завершили начальные анализы. Мы ведем переговоры с ними о том, что они хотят делать. Потому что, если они хотят продолжить, они должны заплатить 50% на следующий этап, и этот этап начнется, вероятно, в сентябре. Но нам нужно знать заранее. Вероятно, есть альтернатива. Это все, что я могу сказать вам. Если это будет не АЛРОСА, то может быть замена.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой
DL: Проект Maibwe в настоящее время на 51% принадлежит BCL. Хотят ли они выйти из проекта, так как они не являются алмазной компанией?
Трудно поверить, что они не могут получить больше за него, но пока они не получили. Кроме того, люди подавали бы заявки, зная, что другие акционеры имеют право первого предложения на покупку его. Это частная компания. Мы приобретаем прежде других, и мы будем это делать, если сочтем это стоящим делом. Это звучит ясно, но это своего рода малопонятно из-за местных партнеров. Есть три местных частника, которые получили участок с самого начала за 20%. Они считают, что «мы открыли алмазы, мы миллиардеры». В этом проблема. Завышенные ожидания. Мы не пытались заниматься этим совсем, потому что мы были техническими партнерами. Но это придет в голову в следующие три-четыре месяца.
РБ: И в этом есть что-то очень интересное, конечно.
ДТ: Именно так можно сказать. Что-то очень интересное. Будет ли он рудником? Я не имею представления. Но там есть алмазы. Это и эклогит - это кластер алмазов. просто не находят алмазы в таком огромном количестве, как тут. Найти их – редкость, но они нашли «гнездо» алмазов. Буквально. Камни не распространены по всему участку. Они находятся вместе. И эти парням удалось обнаружить их, повезло или специально. Не было завышения данных или чего-то подобного. Это было невозможно. Мы проверяли. Они, возможно, не могли иметь столько алмазов в любом случае. Очень маленькие, знаете, но у них было что-то хорошее. Может ли быть что-то еще? Необходимо поводить дополнительное бурение. Единственное, что нужно делать, это бурить еще скважины.
РБ: BCL в совместном предприятии Maibwe провели бурение и нашли очень высокое содержание. Почти слишком хорошее, чтобы быть правдой. Есть над чем поломать голову. Как могло быть, что получили такое высокое содержание?
ДТ: Совсем невероятно. Так говорят люди. Мало кто видел такие содержания. Другие видели, но мы никогда не видели.
РБ: Так мы как сами занимались бурением, я считаю, что единственное заключение, к которому Джеймс (Кэмпбелл) пришел, что это эклогит, который включает чрезвычайно высокую плотность алмазов в одном месте, как «зона максимального насыщения».
ДТ: Это бывает с алмазами исключительно редко. В области золота они называют это «шкатулкой для драгоценностей», где можно найти все вместе. Такое находишь ее один раз и можешь никогда больше не найти. Проходишь через «шкатулку», получаешь кучу золота, а потом ничего. Не спрашивайте меня о природе этого. Я не понимаю.
«Хорошо было бы иметь свое собственное месторождение».
DL: А что вы будете делать, если вы найдете его? Вести добычу или продадите его?
ДТ: Если бы мы нашли его, нас бы выкупили. Так случилось с АК6. Lucara выкупила нас, так как мы не могли финансировать разработку. Это лишь вопрос того, сколько денег можно сделать на этой стадии. Мы бы хотели иметь месторождение. Жаль, что у нас нет АК6. Было бы хорошо иметь Карове.
DL: Но ваша конечная цель – производство?
ДТ: О, да. Я считаю, что большинство людей, являющиеся поисковиками, а не геологоразведчиками, в конечном счете хотели бы владеть месторождением. хорошо было бы иметь свое собственное месторождение.
DL: Последний вопрос… ЮАР, похоже, к концу мая, возможно, окончательно согласует свой Устав добычи полезных ископаемых (Mining Charter), нацеленный на более широкое распределение богатства и выгод от отрасли и на привлечение бόльших инвестиций. Что вы об этом думаете?
ДТ: Vutomi, ассоциированная компания Botswana Diamonds, находится в полном соответствии с существующим законодательством. Мы приветствуем нового президента и нового министра горнодобывающей промышленности. Оба являются опытными людьми и ознакомятся с рисками, связанными с геологоразведочными работами, и с тем, что средства на геологоразведку являются ненадежными. Они идут туда, где их приветствуют.
Южной Африке посчастливилось иметь изобилие природных ресурсов. Их нужно открыть и использовать таким способом, который принесет пользу всем заинтересованным сторонам. В такой развитой стране, как ЮАР, будут происходить изменения в правилах и нормативах по горной добыче. Мы работаем и будем работать с соблюдением этих правил. Геологоразведочные работы имеют долгосрочный характер, требуют терпения, денег, опыта и везения. Мы оптимистично смотрим на долгосрочный прогноз для ЮАР.
